 ЖИЗНЬ ИДИОТОВ В ШВЕЙЦАРИИ

NME, 5 декабря 1992г.
Перевод Вадима Курапова.
Исследует Роджер Мортон

Как же случилось, что безумный и богатый дадаист с платком на шее и застенчивый, помешанный на компьютерах бывший водитель грузовика из Цюриха стали крестными отцами "электро"? Роджер Мортон отправляется на частном самолете в Альпы, чтобы пощекотать душу чудакам из Yello.
Все дело в шейном платке. Ни у кого в поп-музыке, каким бы стилевым диверсантом или террористом он ни был, не прошел бы номер с шейным платком.
Тем не менее, Дитер Майер неторопливо заходит в зал ожидания аэропорта Biggin Hill Executive, бесстыдно выставляя напоказ вопиющий шейный платок, который хвастливо сообщает, что его хозяин глубоко познал, что такое гольф, "пятизвездные" отели, отдых в джунглях, художественные галереи и поросшие паутиной винные погреба. Окажись Дитер на автобусной остановке где-нибудь в Тоттенхеме - его платочек мог бы стать приманкой для уличных грабителей. Однако в окружении бизнесменов, пользующихся услугами фирмы "SkyCare" он, скорее всего, похож на любителя провести уик-энд на борту яхты. Отнюдь.
Вежливый, учтивый и радушный, мистер Майер не какой-нибудь вам заурядный рок-н-ролльщик. Но он и не какой-нибудь вам заурядный международный плейбой с дикими глазами, буйными фантазиями и безудержным красноречием. Четырнадцать лет Дитер и его товарищ Борис Бланк торчали на перпферии, забрасывая в постаревший от традиций мир поп-музыки безумные электронные фрески. Когда The Aphex Twin был еще генетической уловкой, они уже исполняли потустороннюю "атмосферную" танцевальную музыку.
А теперь, когда все больше и больше молодых людей из племени "эпилептиков" настраивают свои сэмплерные устройства на Yello, когда Weatherall делает ремикс их самого последнего сингла "Jungle Bill", а группа The Grid сграбастала Дитера для записи своего альбома "456", выпущен сборник "The Essential Yello", в котором собраны под одной крышей лучшие синглы дуэта в стиле "пульсирующий попс".
Хорошие манеры и несуразность присутствуют в Yello в равной мере. Именно поэтому мини-отряд газетчиков втиснулся во вращающиеся кожаные кресла частного реактивного самолета, направляющегося в родной город Yello - Цюрих. На борту также Дитер, недавно приобретенная им золотистая легавая, его друг, организовавший покупку упомянутой собаки, несколько бутылок шампанского и набор клюшек для гольфа. По меркам Mega City Four в этом можно было усмотреть некоторое упадничество. Однако если принять во внимание ходившие одно время слухи, будто Дитер собирается купить гору в Альпах, здесь, по-видимому, имеют место чисто практические соображения.
"Гора? -- переспрашивает Дитер, -- Что ж, у меня есть склонность забавляться всякими идеями. Был у меня в жизни момент, когда я мечтал об этом, вот я и говорил, что куплю. Но это не значит, что я собираюсь в ближайшее время отправиться на поиски какой-нибудь горы. Когда-то я мечтал жить в горах, чтобы уединиться и закончить свой роман. Но в данный момент это невыполнимо, всего лишь глупые мечты".
Личный самолет, роллс-ройс, встречающий нас в аэропорту, и очень просторный дом Дитера, разместившийся в лиственном оазисе над Цюрихом, -- это именно тот набор декораций, который свидетельствует, что мы имеем дело с избалованной рок-звездой.
По такому случаю следовало бы немного поехидничать. Однако обеспеченность Майера иного порядка, в отличие от большинства "выбившихся в люди" свистоплясов. По милости богатой семьи банкиров, шикарная жизнь была доступна ему еще до того, как он решил стать "артистом". Обеспеченность для Yello так же органична, как католичество для Мадонны.
Yello богаты в лучшем смысле этого слова, и Дитер - это тот человек, который, если ему предложить, серьезно задумается над тем, не обменять ли ему свой роллс-ройс на ваш старенький драндулет. Я это знаю, потому что фотограф Гудэйкр сделал ему такое предложение, и Дитер чуть не согласился. "Единственный недостаток роллс-ройса в том, что он - роллс-ройс, -- безнадежно сообщает Дитер. - В следующем году я его продам".
Трудно себе представить, что у этого некогда зеленоволосого артиста, исполнявшего "дадаистские вокальные шумы", могут быть легкие отношения с людьми из "высшего света". Интересно, что бы они сделали из этого увлекающегося гольфом "крестного отца электро"?
"Последние двадцать шесть лет моей жизни, начиная с моих коротеньких фильмов и уличных акций, я делал, по сути, одно и то же,-- говорит Дитер. - Но только после того, как я встретил Бориса и мы соединили его талант с моим умением рассказывать эти истории, мы начали делать деньги. До этого я не получал ни гроша. Даже на свох выставках - а у меня были десятки больших выставок - я ничего не заработал. Так что ответ очень прост. Эти люди сразу прониклись уважением к тому, что я делаю, как только за это стали платить. Почти все они говорят : "Дитер наконец-то нашел свой путь. Теперь все о'кей". А я бью их по морде! Я говорю: "Задницы вы долбаные! Все эти годы я делал то же самое, а теперь, когда платят за кое-что из того, что я делаю, все стало o'кей? Те же самые люди, которые, увидев меня раньше на улице, делали вот так (плюет), а теперь лижут мне ноги и чистят мне туфли своими языками. Те же люди!"
Да, непохоже, чтобы Дитеру так все легко удалось. Одно дело - быть уличным артистом, скажем, в Нью-Йорке, но если ты, находясь на площади в благовоспитанном и консервативном Цюрихе, кладешь стальную полосу и просишь людей пройти по ней в свою честь, то это может поднять по тревоге не одну психиатрическую лечебницу.
Был еще один эпизод в Нью-Йорке, когда он установил на улице киоск и приступил к покупке слов "да" и "нет" у прохожих, платя по доллару за каждое.
Абсурдность и риск всегда были рядом. Первая группа Майера, этакий предпанковский ансамбль, которым он увлекся, оставив карьеру профессионального игрока (о да, этим он тоже занимался какое-то время), называлась Assholes. Первым синглом стал "Super Asshole". "Я был супер-задницей!" - гордо заявляет Дитер.
Если бы не вера Майера в жизнеспособность сумасшедших поступков, некоторые из которых позаимствованы из дадаизма - антибуржуазного течения, зародившегося в 1916 году в Цюрихе,-- Yello так бы никогда и не выбрались из кухни мамы Бориса, и на фамильном древе современной танцевальной музыки было бы одной веткой меньше. Именно Майер в 1979 году вытащил на свет божий водителя грузовика Бориса, занимавшегося домашними экспериментами с записью, чтобы выступить с композицией "Dead Cat" в цюрихском Forum Cinema. Все выступление Борис просидел, спрятавшись в оркестровой яме, но все-таки это было начало. А сейчас он стоит на кухне Дитера и готовит к ужину тушеное мясо - Беф-Борис.
Этажом ниже находится студия, где и создаются все записи Yello. Полки уставлены всевозможными клавишными и компьютерами, память которых напичкана тысячами звуков, которые наизобретал Борис за все годы. У Бориса нет никаких проблем с машинами.
"Машины делают люди, -- говорит он. - И если кто-то создает что-нибудь, даже компьютер, в этом есть что-то человеческое. Я думаю, что с машинами играть очень приятно. Ты погружаешься все глубже в структуру, чисто умозрительно, находишь душу машины и щекочешь ее".
Вот именно. Придумывая свою музыку для щекотки электросхем, Yello берут за основу то, что можно было назвать "вакуумным синдромом". Здесь нет ничего общего с "хардкор-техно". Полное отсутствие традиции - вот откуда появился этот дуэт. И если не считать влиянием тиканье наручных часов, то ничего явно швейцарского в поп-музыке Yello нет, ибо как ни крути, а в конце 70-х на швейцарской поп-сцене было тихо, как на кладбище.
Поэтому Yello идеально вписывались в русло синтезаторного развития 80-х. Они могли подойти к технологии с новыми мыслями. Майер обладал пенящимся воображением режиссера-краснобая, чего было достаточно, чтобы превратиться в этакий очеловеченный Kraftwerk без помпезности последних.
"Швейцария имеет много достоинств, -- говорит Дитер. - Но в этой стране не проявляют великодушия к искусству и артистам, к любому инакомыслию. Если ты не такой, как все, то возникают настоящие проблемы. Люди думают, что ты наркоман, псих, они считают, что тебя нужно посадить.
Я помню, в начале, когда мы встречались с критиками и другими музыкантами, беседа сводилась к следующему: "Да-да, это все интересно, но какого хрена вы о себе возомнили?! Этот парень не играет ни на одном инструменте".
Мы никогда не строили никаких планов - во-первых, потому, что не умели, а во-вторых, глупо рассчитывать на коммерческий успех, если ты в Швейцарии. Это было бы смешно. Для швейцарца стать международно признанным музыкантом еще более невозможно, чем стать чемпионом по борьбе сумо или матадором.
Так что нетрудно понять, почему такой молодой артист, как Борис, совершал эти путешествия во внутреннее пространство, пытаясь найти свободу внутри себя. И я думаю, что только в этом секрет такой оригинальности его музыки. Потому что он никогда не работал на окружение, он работал вовнутрь, изобретая свой мир".
Любопытно, что ни Дитер, ни Борис не в восторге от нынешнего состояния танцевальной музыки. Их собственная фирма Solid Pleasure выбирает некоторые из наиболее вдохновенных вещиц - к примеру, сделанные в этом году записи "St Melody" и "White", а также готовящиеся к выпуску вещи "Head-Hunter" и "Gay Kids Summer Camp". Но упоминание о "техно" заставляет их изрядно наморщить лбы.
"По-моему, это больше похоже на какой-то культ, большим поклонником коего я абсолютно не являюсь, -- говорит Борис. - Мне очень жаль, что эти люди берут звуки с разных пластинок, смешивают их, и в итоге получается сплошная серость. Мне не хватает света в этих звуках. Слишком монотонно. Я люблю потанцевать под такую музыку, но я не стал бы слушать ее во время обеда".
Как в начале своей деятельности, так и сейчас Yello больше озабочены расширением границ своей собственной эксцентрики, чем желанием приспособиться к внешним событиям. Пластинки Yello - это что-то вроде "диско-удобрений". Или, как говорит Дитер, "сегодняшняя танцевальная музыка все больше и больше похожа на авангард вчерашнего дня". Возможно, это объясняет тот факт, что одна калифорнийская компания пыталась продать им библиотеку звуковых моделей, многие из которых были надерганы в первую очередь из Yello!
Эти социальные хамелеоны, имеющие доступ к черным радиостанциям танцевальной музыки и номер домашнего телефона Ширли Бэсси в своей записной книжке, могут оказаться на проигрывателях британских диск-жокеев в самый разгар эпидемии "acid house" или вылезать в американской рекламе посреди матча.
"Когда вашу песню такая компания крадет и перезаписывает ее, то это просто вооруженный грабеж, -- говорит Дитер. - Но если у вас воруют другие музыканты, тогда все в порядке. Я думаю, что это входит в правила игры. Каждый более-менее известный художник влиял на других художников. То есть, я хочу сказать, что, скажем, Брак, как всем известно, -- это человек, который основал "кубизм", а тот парень, который почти все у него украл, был Пикассо. Однако никто не обращался в суд.
Хотя ему, возможно, стоило пойти в суд, потому что Пикассо был настоящий ублюдок! Бездушный виртуоз, неврастеник, один из самых переоцененных мозгое...в на этом свете. Да, виртуоз, ну и что с того? Несчастный, психически нездоровый человек, который - как те люди, которые не знают, что такое любовь и вынуждены пять раз в день ходить в бордель - чувствовал, что ему не понять, что такое истинное выражение и должен был рисовать свои нелепые масляные картины по шесть штук в день".
Он очень горячится по поводу своего искусства, этот Дитер. И та же страсть, с которой он поносит Пикассо или пускается в защиту голливудских фильмов (он все еще снимает свой собственный нео-экспрессионистский барочный фильм-оперу "Snowball"), переходит в творчество Yello. Именно поэтому он похож на человека, которому с большим трудом удается сохранять спокойствие, когда уже в сотый раз высказывается мысль о том, что как артист, имеющий давнюю дружбу с банком, финансовых трудностей он не испытывал.
"Я не стану отрицать, что мы в семье очень близки и любим друг друга, несмотря на то, что я был этаким анархистом и сумасшедшим. Но я жил очень бедно. У меня была однокомнатная квартира без отопления, но мне было плевать, у меня была свобода.
А что касается преимуществ, то я думаю, что в каждой ситуации есть свои преимущества и недостатки. И я знаю, что те шесть или семь лет моей жизни, которые я отдал азартным играм, когда я не делал ничего, что имело бы хоть какой-то смысл, связаны с тем фактом, что у меня как у артиста не было жизненной необходимости что-либо завершить. Все те неурядицы, которые играют большую роль в творчестве, становятся бесконечности, когда у тебя нет необходимости родить что-нибудь".
Значит, деньги могут быть для вас вредны? Дитер: "О да, очень вредны. У меня есть одно преимущество, поскольку теперь, когда мы получили какие-то деньги, они не производят на меня впечатления. Вот в чем преимущество. Ведь сколько есть артистов, которые проходят через огонь и воду, они творят себя в том, что они делают, потом они получают деньги и у них появляется страх потерять то, что мир наконец им дал. Но меня никто не может запугать. Конечно, человек с пистолетом меня испугает, но тот, кто говорит : "Чтобы иметь успех, ты должен сделать то-то и то-то, иначе потеряешь все", -- ему меня не взять. Вот в этом преимущество".
Наверное, если бы Дитер в свое время постарался преуспеть в банковском деле, то у него было бы сейчас достаточно "таньга", чтобы купить себе гору в Альпах. Вместо этого он выкрасил волосы в зеленый цвет, отправился на улицу и в конце концов с помощью Бориса создал коллекцию музыки, которая отбрасывает на поп-музыку тень размером с очень высокую гору. Вот пример для нас всех, ей-богу.